Савченко Игорь. Легенда, которой нет


	Главная		История		Руководитель		Солист		Репертуар		Гастроли		Фотоальбом		Пресса о нас		Партнеры

Савченко Игорь. Легенда, которой нет

11 октября исполнилось сто лет со дня рождения кинорежиссера Игоря Андреевича Савченко.
По мнению кинокритика Сергея Трымбача, он был «одним из лучших педагогов в истории советского кино. Такое количество превосходных режиссеров, которые вышли из его шинели... У него 20 или 25 учеников, и половина из них - это крупные режиссеры. Все эти талантливые люди от него получили очень хороший толчок, он им дал точное направление, он никому из них не мешал». Игорь Савченко преподавал во ВГИКе. Его ученики - Сергей Параджанов, Марлен Хуциев и Феликс Миронер, Александр Алов и Владимир Наумов, Юрий Озеров - составили славу российского кинематографа.

Ученики Савченко вспоминали, что с ним было очень легко - работать и учиться у него. Может, потому, что в юности Игорь Савченко был театральным актером, затем режиссёром Бакинского и Московского театров рабочей молодежи (ТРАМов). Никакого специального образования он так и не получил, но великолепно разбирался во многих сферах - работа оказалась лучшим университетом.
О Савченко известно много и, одновременно, почти ничего. В 1933 он сыграл роль лидера эсеров в фильме «Двадцать шесть комиссаров». В 1932 поставил агитфильм «Люди без рук», в 1934 - одну из первых музыкальных кинокомедий «Гармонь» по поэме А.А. Жарова (Савченко сам играл в фильме - сына кулака Тоскливого). Среди его фильмов «Дума про казака Голоту» (1937), «Всадники» (1939), «Богдан Хмельницкий» (1941), «Иван Никулин - русский матрос» (1945), «Третий удар» («Южный узел», 1948). В 1947 Игорь Андреевич поставил музыкальную комедию «Старинный водевиль». Последней работой режиссёра стала картина «Тарас Шевченко» (1951). Её закончили уже ученики Игоря Савченко - мастера не стало в 1950 году. Он ушел, когда ему было всего 44 года.
Игорь Савченко удостоен Государственной премии СССР (1942, 1949, 1952 - посмертно), награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями.

Кинокритик Сергей Трымбач об Игоре Андреевиче Савченко:

Я встретил одно изречение Игоря Андреевича. Он говорил: «Мы все слишком привыкли долго и нудно смотреть ввысь, поэтому у нас кружится голова, мы часто спотыкаемся, а потом падаем лицом в лужи». Он призывал кинематограф не отрываться от земли и снимать окружающую жизнь. Это было новым, потому что тот великий кинематограф, большой советский стиль, исчерпавший себя, уже надо было ломать. Прорывом была «Весна на Заречной улице». Вы, конечно, знаете фамилию главного героя этого фильма. Это Савченко в исполнении Николая Рыбникова, что не случайно.
Игорь Андреевич, конечно, был человек очень жесткий, требовательный, настоящий мужик. Но его курс к нему относился, я бы сказал, с отеческой нежностью. Они все считали его большим ребенком, который все время работал, все время снимал.

Сергей Параджанов рассказывал, что когда Савченко снимал «Третий удар», то буквально голодал. Так Сергей Параджанов и Владимир Наумов где-то украли курицу, ощипали ее, сварили и принесли режиссеру бульон, белое мясо. Он был очень доволен. Савченко был очень щедрый человек. Он деньги тратил так широко, что как только они у него появлялись, так сразу же и уходили.

Известно, что Савченко начинал свой путь кинорежиссёра в Баку, в Азербайджане, потом продолжил его в Москве. Затем вполне логично, он, как человек, родившийся и выросший на Украине, приехал в Киев. Здесь начинается другой период в его творчестве. Кстати, мне кажется, что для Савченко в чем-то органичнее была лирическая стихия. Именно как лирик он обнаруживает себя в двух первых известных фильмах - «Гармонь» и «Случайная встреча». Но именно эти картины были подвергнуты критике. Причем гармонь, как теперь известно, вызвала ироническое, саркастическое отношение самого Иосифа Сталина. Он даже просил в злом юмористическом ключе тогдашнего руководителя советского кино Бориса Шумятского, чтобы гадости, подобной «Гармони», больше не делать. Сегодня киноведы с большим увлечением анализируют картину «Гармонь», обнаруживая в ней влияние Довженко.

Отношения Довженко и Савченко - это особая статья, особая страница в истории кино. Мы не знаем Савченко как человека. Он, отчасти, лишен личностной легенды или мифа. Нет устойчивого нарратива, нет некоего повествования о том, каким же был человеком этот режиссёр. Я, например, очень много знаю о Довженко или Льве Толстом - как всякий более или менее образованный человек, но я, киновед, почти ничего не знаю о человеке Савченко. Даже в воспоминаниях его учеников это почти не проглядывается. Какие-то отдельные черточки его характера, отдельные черты его профессиональной деятельности. Но его отношение к женщинам, его привычки в быту, его мировоззрение, его мироощущение и так далее, многие стороны его естества нам практически неведомы. Это драма художника лишенного мифологии. Представьте себе Пушкина, про которого мы ничего не знаем, кроме как знаем его стихи. Эта ситуация, которую вообразить трудно. Вот таким художником является Савченко. Быть может, этот миф будет еще сочинен, может, он сложится, но едва ли. Как правило, эти мифы слагаются непосредственно при жизни художника и даже при его участии.

Но, возвращаясь к его первым фильмам, мне кажется, что он действительно лирический человек по складу своей души, но тогда это было не принято. Это была середина 30-х годов, когда совершается поворот к огосударствлению советского кино и нужны были фильмы, которые бы воспроизводили такую государственническую идею. И здесь Савченко лирик был не очень нужен, не очень востребован. В 1937 году он делает фильм «Дума про казака Голоту». Это первое произведение о Гражданской войне с элементами драмы, но уже с уклоном в эпос.

Затем он приезжает на Киевскую студию и делает первую свою украинскую картину под названием «Вершники» («Всадники») по знаменитому уже тогда роману Юрия Яновского. В последующие десятилетия эпические картины в советском кино часто делались без тени юмора, эпос почему-то сопрягается с непременным условием серьезности. На фоне этой тенденции по фильму Игоря Андревича можно сделать вывод о том, что Савченко был человек с огромным чувством юмора.

Внутреннего конфликта почти нет у Савченко, нет в воспоминаниях о нём - они достаточно благостные и воспроизводят человека, который равен самому себе и который честно делает свое дело. Может, это тоже объясняет, почему он не имеет мифа, не имеет нарратива. Он - человек-эпик - не сумел сочинить эпос про самого себя.
Последняя его картина «Тарас Шевченко» сделана здесь же, в Киеве. Конечно, это был заказ. На этом фильме, как известно он и умер, скорее всего, не выдержав слишком грубого административного напора. Эта картина в 1950-м году должна была быть только такой, а не другой. Сегодня очень режет глаз то, что Тарас Шевченко представлен поэтом меньшего народа, чем российский, поэтому он стоит навытяжку перед Чернышевским и Добролюбовым и терпеливо выслушивает их наставления.

Игорь Савченко, я думаю, был менее конфликтен, чем Александр Довженко. Довженко фонтанировал, выплескивал всё из себя, может, поэтому и прожил 62 года, а Савченко - 44. Савченко таил в себе все эмоции.
Савченко более функционален, чем Довженко, как в своих режиссёрских текстах, так и в литературных. Есть задача: сделать это, построить этот домик и не отвлекаться на постороннее. У Довженко создание любого фильма сопровождалось легендами. Это целая жизнь, история. Он описал, например, как делал «Щорса». Но никто не написал (я не знаю таких попыток), как Игорь Савченко делал тот или иной фильм. Судя по всему, Савченко был трудоголик, то, что называется «сухарь», когда человек говорит только о работе, занимается только работой, думает только о работе, пока он работает. Вне картины он - другой человек, но пока он делал картину, он был не очень интересен. Он не занимал того места, того пространства, которые занимали крупнейшие режиссёры - Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Козинцев. У каждого из них есть легенда, он же лишён легенды, он лишён этого пространства в культуре. Остались фильмы.

Кинорежиссёр Марлен Хуциев о любимом учителе:

Савченко не был официальным, он не держал дистанцию. Мы между собой его называли просто Игорь. «Игорь сегодня будет? Игорь приедет? Игорь будет!» Он слегка сутулился, ходил с тростью, тогда было это модно: Донской ходил с тростью, Волков. Но у Савченко трость как-то так на руке висела. Был у него белый «Форд», интеллигентный водитель, с которым мы тоже дружили. Съемочная группа в Киеве была замечательная. Он нас со всеми перезнакомил, и о каждом говорил очень высокие слова.

Я думаю, что мы не старались ему подражать, да и он говорил о том, что не хотел бы делать из нас «савченят». Он нас набрал очень разных, и ему хотелось, чтобы мы были разные. Но пример есть пример отношения к профессии, отношения просто самозабвенного: Савченко получил поправки по «Тарасу Шевченко» когда он уже болел, и с давлением было не все в порядке. И вместо того, чтобы лечь в больницу, он продолжал съемки до последнего. Уже даже лежа на диване, он вел съемки и заработал инсульт. Когда мы узнали об этом, то собрались у него в опустевшем кабинете. Он меня и Феликса Миронера попросил написать одну сцену для «Шевченко», чтобы подтолкнуть, может быть, его фантазию.

К сожалению, судьба не подарила радость тесного общения с Игорем Андреевичем. Ушёл, ушёл, и очень рано. Он дал целый ряд ценнейших советов. Он не читал лекций. Это были беседы. Он просто заражал своей личностью. Советы эти очень помогли мне. Он, например, говорил, что, конечно, нужна предварительная раскадровка, но не надо делать из этого фетиш, не надо рисовать и потом пытаться снять точно так. Он говорил: «Вот будет построена декорация, вы участвуете, естественно, с художником разработки, но вы войдете в декорацию, вы так-то присядете, сюда пройдете, туда, и вдруг увидите много возможностей. Если же вы с самого начала решите что только так и не иначе, то вы обкрадёте себя, вы потеряете очень много из того, что могло бы быть». Это ценнейший совет.

Один из советов был очень простой. Я делал сцену, где брат героя возвращается из русского плена, где, по слухам, отрубают кисти, мучают. А он вдруг приходит живой. Братья встречаются, как мне казалось, я здорово придумал, обнимаются, и трогают руки, всё тело. Я вижу что-то не так. Савченко посмотрел отрывки и говорит: «Знаешь, что надо сделать?», - и показал. Братья просто обнялись, потом Савченко, говоря приветствие, начинает толкать героя по-мужски в плечи, и так толкает его в кресло. Ведь здесь не просто деталь, а такой урок, как строить непрерывность действия в сцене, как из одного куска выйти в другой, вот чтобы это связь была всегда. И я это понял на всю жизнь. Тем, кто был у него на практике, повезло больше.

У Савченко уникальный дар. Мы с Феликсом обозначили особость Савченко как «звонкость». Звонкая режиссура. Возьмите поразительные куски в «Богдане Хмельницком»! А какая картина была «Дума про казака Голоту», это же поразительно! Сколько там юмора, и одновременно поэзии! Когда я был в городе Локарно, шла программа отечественных советских фильмов. Показывали «Гармонь» с оглушительным успехом. Были овации, все стояли. Ведь «Гармонь» - это же вообще первый мюзикл. Только это никогда не называлось так, но это все снято до всех американских мюзиклов и до наших, «Весёлых ребят», пырьевских картин.

(По материалам документального фильма из цикла «Острова»).

В документальном фильме из цикла «Острова» о режиссере и учителе рассказали кинорежиссер Марлен Хуциев. Фильм был показан 11 октября 2006 в 20:50. 13 октября 2006 в 11:00 в рубрике «Шедевры старого кино» был показан первый мюзикл советского кинематографа - художественный фильм Игоря Савченко «Гармонь».